— Загадочная страна, — согласился Хардин. — Мне было шестнадцать, когда мы приехали сюда из Техаса. Трогались с места со стадом коров более четырехсот голов. Преодолев же долгий путь, перейдя пустыню, пришли сюда, имея этих коров уже не более семидесяти. В пустыне умер мой братишка Пит. Ему не исполнилось семи. Отошел как-то от лагеря и заблудился. Мы искали его больше двух дней, вернулись совершенно измученные.

Мама оставалась в лагере, с ней и мои маленькие сестры. Наутро снова собирались отправиться на поиски, но внезапно среди ночи нас разбудил страшный вой собак. Мы с Чарли вскочили с постели. В чем были, так и помчались смотреть, что случилось.

Подбежав с ружьями, мы увидели Пита. Он сидел, прислонившись к камню, одетый в незнакомое нам огромное старое пальто: с первого взгляда было ясно, что он очень плох. Оказывается, мальчик упал и разбился, а потом был еще укушен змеей. Нас поразило одно: его запястье было в лубке — кто-то, по-видимому, старался обезвредить укус.

Принесли мальчика в лагерь, принялись лечить. Время от времени, когда у него не было бреда, он приходил в сознание и рассказывал нам, как упал, сломал запястье и был укушен змеей. Пит, оказывается, звал нас, просил прийти на помощь. А потом, отчаявшись, начал заговариваться. Мы так и не поняли, почему не нашли его, ведь он заблудился невдалеке от лагеря. Потом мальчик поведал, что сильно испугался, когда однажды появился гигант...

— Что? — подскочил я.

— Гигант, — повторил Хардин. — Конечно, понимаю, это звучит абсурдно. Мы тоже так вначале подумали. Пит сказал, что гигант пришел к нему, лежащему на песке, и перенес его в тень под камень, наложил повязку на запястье и начал обезвреживать змеиный укус. Потом поднял его, перенес ближе к нашему лагерю и оставил возле камня.

— А сам-то ты никогда не видел этого гиганта?

— Нет! Даже ничего не слышал о нем. Все, что мне известно, это лишь то, что рассказывал Пит. Еще Пит говорил, что он нес его, мальчика, довольно крупного я упитанного, словно пушинку. Гигант сделал это очень быстро, а потом будто бы забрался в полной темноте на гребень горы и исчез. Ей-богу, мне такое не под силу было бы проделать и днем, тем более неся на руках тяжелого Пита.

Хардин в недоумении пожал плечами:

— Никогда не верил ни в сказочных фей, ни в гигантов, но, клянусь, Пит говорил правду.

— Ты сказал, Пит умер?

— Да, потому что яд все-таки успел проникнуть в кровь. Этот гигант, или кто бы он там ни был, сделал все, что мог, и принес его нам. Но слишком поздно, увы, нашел нашего маленького Пита.

Я повесил на плечо ружье.

— И это все? Больше ты ничего не знаешь об этом гиганте?

— Еще одно. Пит никогда не врал и был в своем уме, когда рассказывал про него. Когда мы нашли брата, он был завернут в кожаное охотничье пальто, отделанное бахромой. Это пальто было таким огромным! Наш отец, весивший сто шестьдесят фунтов и ростом около пяти футов и девяти дюймов, вместе с другим мужчиной примерно его комплекции, примеряли это пальто на себя, стоя рядом плечо к плечу: так пальто это оказалось как раз впору двоим!

— У вас сохранилось это пальто?

— Нет, сэр. Отец поначалу хотел оставить его как память, чтобы люди не подумали, что мы говорим неправду. Но мама сказала, что, может быть, этому бедному человеку понадобится эта вещь, поэтому мы отнесли пальто обратно и положили на тот камень, возле которого нашли Пита.

Я пошел к костру выпить кофе, и Овен присоединился ко мне.

— Скажи, а где все это происходило? — поинтересовался я.

— Немного южнее отсюда, там, в пустыне, если ехать день от Родников Индейцев.

Финней скакал рядом со мной. Мы были в седле уже несколько часов, когда неожиданно следы свернули в холмы.

— По этой дороге мне приходилось уже ехать однажды несколько лет назад, — вспомнил я. — Там, впереди, сейчас будет долина, окруженная холмами. Довольно красивая, небольшая, защищенная долина.

— Как понимать — небольшая? — уточнил Финней. — В несколько тысяч акров? И там бьют один или два родника? Будь я на месте бандитов, двинулся бы прямиком туда и затаился. Очень подходящее место для того, чтобы спрятать украденных лошадей!

— Полагаешь, они направились именно туда?

— Держу пари, так оно и есть!

Мы свернули с дороги под дубы. Было очень жарко Я вытер платком лицо и шею, щурясь от солнечного света.

— Дорога там, — показал я рукой. — Но они этой дорогой не поехали.

— Дальше по ней расположено ранчо, они не стали бы рисковать и проезжать рядом с ним, — так считал Финней, повернувший свою лошадь в тень. — Ты прав, очевидно, они все же направились в долину.

Он кивнул туда, где была еще более сильная тень от деревьев: там густо росли рядком несколько дубов.

— Давайте отправимся под дубы и позавтракаем, а то очень уж стало жарко.

Мы повернули лошадей, время от времени пригибая головы, чтобы не задеть низко растущие ветки. В тени ощущался приятный ветерок с гор, холодя наши спины под промокшими от пота рубашками.

Мы спешились, и Овен Хардин, взяв ружье, отправился в дальний конец рощи поискать следы. Мы решили использовать время, чтобы поесть и обсудить ситуацию. Место, где мы расположились, не было хорошо защищенным, разве что несколько валявшихся вблизи поваленных стволов деревьев могли в случае необходимости как-то прикрыть нас.

— Если бы вы спросили меня, где бандиты, я бы ответил, что они прячутся здесь, неподалеку, — предположил я.

Монте растянулся на траве, прикрыв шляпой глаза. Вода в моей фляге оставалась на удивление холодной и вкусной. Я сделал всего глоток.

— После заката мы должны уйти отсюда. Поэтому давайте передохнем, — повернувшись к Броди, сказал я. — Ты не хотел бы дать возможность Овену поспать часок?

— О чем разговор!

Прислонившись спиной к дереву, я откинулся назад и закрыл глаза. Прохладный ветерок приятно обдувал рубашку.

Финней присел рядом.

— Слыхал сегодня ночью ваш разговор с Хардином. Полагаешь, сынок, это тот же огромный человек, который приходил и к твоему дому?

— Маловероятно, чтобы существовало два таких человека, да еще так близко друг от друга.

Наступило долгое молчание, потом Финней спросил:

— Собираешься вернуться обратно в пустыню?

— Ох-хо-хо! — невольно вырвалось у меня. — Люблю эту страну, Джек, а в Лос-Анджелесе меня теперь уже ничего не держит.

— Ничего? — Он с откровенным любопытством глянул на меня, но ни о чем более не спросил.

И я снова подумал о Мегги.

— Нет, Джек, ничего. Поэтому и собираюсь вернуться в пустыню. Не хочу никого убивать, и нет ничего, что бы держало меня там, в городе. Абсолютно ничего!

Глава 44

С тех пор, как донна Елена помнила себя, она вставала с рассветом, полагая, что это под влиянием отца. Хотя он и был гидальго, имел обширные владения в Испании и Марокко, у него выработалась привычка ранним утром совершать верховые прогулки. Будучи еще маленькой девочкой, она нередко присоединялась к нему.

Завтрак, сколько она помнила себя, всегда был очень легким: обычно чашка матечая, привозимого из Аргентины, маисовая лепешка и немного фруктов.

Донна Елена была хозяйкой дома дона Исидро, хотя они с братом никогда не испытывали особенной близости. Каждую субботу, по утрам, она подсчитывала теперь свои доходы: этому ее научила мисс Нессельрод. По субботам в маленькой тетрадке донна Елена скрупулезно на одной странице записывала, какие операции она совершила за текущую неделю, на другой — предполагаемый доход. Этому она тоже выучилась у мисс Нессельрод. Но на эту субботу у нее были иные планы.

Хотя сестра дона Исидро и регулярно посещала мессу, она не считала себя фанатично религиозной. Просто любила тишину церкви, голос священника, ведущего богослужение, мягкий шелест одежды прихожан.

Часто совершала прогулки вдоль канала или под дубами. Ей всегда было по душе спокойствие этих минут одиночества. Иногда к ней присоединялся молодой священник, отец Джейм. По ее мнению, у них были родственные души. Донна Елена слышала это выражение и раньше, но не особенно вникала в его значение, пока не познакомилась с отцом Джеймом.